Что ни день, то наполнен знаками.
что ни ночь, то фантазий тьма.
Хоть похожи, но не одинаковы
для недремлющего ума.
Как старик с поминанием старого,
или девица у окна -
догрустить от зарёва до зарева,
перешептывая имена.
Пораскинуть их думами мудрыми,
кто из этих, а кто-то из тех.
Вот один только начал в Муроме,
а другой застыл на кресте.
Хорошенько перезнакомиться,
и давно уж понять пора б -
то могучий герой из комикса,
или сказочной лампы раб.
Или принц из далекого вестерна,
собеседник в широком плаще -
соблазняться им так безответственно,
так беспутственно по душе.
За окном в темноте то ли пугало,
то ли белый туман на заре,
то ли память усталая спутала
солнце в небе с луной в ведре.
Словно утром безумный родственник
из числа ритуальных кривляк
гордо вывесил брачные простыни,
как державный японский флаг.
Только тот осознать осмелится,
кто внимательно слушать привык,
как в башке расправляясь шевелится
чей-то скомканный черновик.
что ни ночь, то фантазий тьма.
Хоть похожи, но не одинаковы
для недремлющего ума.
Как старик с поминанием старого,
или девица у окна -
догрустить от зарёва до зарева,
перешептывая имена.
Пораскинуть их думами мудрыми,
кто из этих, а кто-то из тех.
Вот один только начал в Муроме,
а другой застыл на кресте.
Хорошенько перезнакомиться,
и давно уж понять пора б -
то могучий герой из комикса,
или сказочной лампы раб.
Или принц из далекого вестерна,
собеседник в широком плаще -
соблазняться им так безответственно,
так беспутственно по душе.
За окном в темноте то ли пугало,
то ли белый туман на заре,
то ли память усталая спутала
солнце в небе с луной в ведре.
Словно утром безумный родственник
из числа ритуальных кривляк
гордо вывесил брачные простыни,
как державный японский флаг.
Только тот осознать осмелится,
кто внимательно слушать привык,
как в башке расправляясь шевелится
чей-то скомканный черновик.